Автор: Кирюшин Дмитрий, эксперт компании Grape
В стремлении к рационализации бытия, люди разумные преодолевают это в юном возрасте, у других желание «выходить за рамки логики или морали», выступать и вести себя девиантно присутствует и в зрелом возрасте.
В искусстве, а также в античной поэзии представление о диких хмельных состояниях экстаза являлось концентрированным описанием некой психологической, ритуальной (или полу-ритуальной) практики. Речь конечно же о вакханалии. Диор Сицилийский - древнегреческий историк и мифограф родом из сицилийской Агирии (ныне город Аджира) описывает фестивали-биеннале проводимые в Фивах, Опе, Мелосе, Пергаме, Приене, Родосе; и они засвидетельствованы в Элее Аркадской Павсанием, в Митилене — Элианом, на Крите — Фирмиком Матерном. Их характер может сильно варьироваться от места к месту, но мы едва ли усомнимся в том, что они обычно включали в себя оргии, экстатического или квазиэкстатического типа, которые часто, если не всегда, сопровождались ночными орибасиями, т. е. танцами в горах.
Во многих обществах — возможно, во всех — есть люди, которым, как считает Олдос Хаксли, «ритуальные танцы приносят такие религиозные переживания, которые кажутся им более удовлетворительными и убедительными, чем любые другие... Через танец им легче получить знание о потустороннем». Господинн Хаксли думает, что христианство совершило ошибку, когда оно позволило танцу стать полностью светским. Но сила танца — опасная сила. Подобно другим видам отрешенности от себя, его легче начать, чем кончить. Как замечает в «Вакханках» Еврипида (об этой работе поговорим отдельно) герой Пенфей, это распространяется, «словно лесной пожар». Желание танцевать охватывает людей бессознательно.
Величайшие для нас блага, — говорит в платоновском диалоге "Федр" Сократ, — возникают от неистовства». Для обыденного сознания эта фраза должна звучать как парадокс. Несомненно, античного афинянина она поражала не меньше, чем поражает нас, ибо выходила за рамки обычного представления о безумии как о таком феномене, который достоин осуждения или позора. Однако отец западного рационализма нигде не отстаивает идеи, что лучше быть неистовым, чем нормальным, больным, чем здоровым. Он только уточняет свой парадокс: «правда, когда она неистовство уделяется нам как божий дар» . И затем он выделяет четыре типа этого «божественного неистовства», которые являются «божественным отклонением от того, что обычно принято». Типы эти таковы:
1) пророческое неистовство, покровителем которого является Аполлон;
2) телестическое, или ритуальное, исходящее от Диониса; (танец!)
3) творческое, вдохновляемое Музами;
4) любовное, внушаемое Эротом.
Каким образом греки пришли к тем взглядам, которые лежат в основе платоновской классификации, и насколько далеко эти взгляды видоизменились под воздействием развивающегося рационализма? Другой вопрос — психологический: в какой степени ментальные состояния , обозначенные Платоном как «пророческое» и «ритуальное» неистовство, могут совпадать с теми состояниями, которые известны в современной психологии и антропологии? Оба вопроса трудны для разрешения.
Повсеместно примитивные народы верят в то, что все типы умственного расстройства обусловлены сверхъестественным вмешательством. Распространенность подобной веры не должна удивлять. Надо полагать, что она коренилась и поддерживалась самими же страдавшими людьми. Среди обычных современных эффектов охмеляющего умопомешательства можно назвать веру пьяницы в то, что он вступил в контакт (или даже полностью слился) с неким и сверхъестественными существами или силами.
Собственно о драме «Вакханки». Поэт и философ Еврипид - величайший гуманист. Он любит и жалеет людей, утверждая их природную общность. Утратив веру в божественную справедливость миропорядка, Еврипид не нашел объяснения страданиям и несчастьям людей и решил, что они неизбежны. Оказывается ныне, на Западе сюжет "Вакханок" очень сильно будоражит театральную общественность. Страсти древних греков и их богов, проблемы мщения и наказания - всё это по-прежнему волнует современный театр, Еврипид для него - всё ещё актуальный автор, спустя даже и две с половиной тысячи лет. Страдания и несчастья еврипидовских героев обусловлены всегда их собственными характерами. Понимаете в чем дело? Вино — инструмент извлечения нутра, каким описывал его Платон. Драмы Еврипида связаны со злободневными философскими и этическими проблемами, волновавшими искателя "новой правды". Вакханалия по прежнему жива, она здесь, среди нас. Мы все ее переживали или продолжаем периодически переживать, в той или иной степени. «Попустить демонов», «выпустить внутреннего зверя» или в очередной раз убедиться, что «преображать пространство по дионисийски» нужно очень и очень дозированно. И вот вопрос: любите вы симпосий или вакханалию? Это два явления существующие и в 21 веке и наверняка будут присутствовать до самого заката человеческой цивилизации. Два важных события, пронизывающих наши жизни. Дружеская посиделка с друзьями и единомышленниками за риторикой (беседой) или пляски, крики и страстям (не всегда благие).
Употребляйте осознанно!
В следующей, заключительной статье о культурных вехах, связанных с вином, мы кратко расскажем, как к описанию идей симпосия и вакханалии причастны Тициан, Николя Пуссен, Диего Веласкес, Фридрих Ницше и Хосе Ортега-и-Госсет.
В статье использованы материалы Эрика Робертсона Доддса «Греки и иррациональное»
